Непосредственно картины как украшения в «Берсерке» почти не встречаются. Однако во многих эпизодах манги в отдельных панелях можно узнать стилизацию под работы различных художников. Особой логики не прослеживается: как правило, Миура просто творчески переосмысливает понравившиеся ему полотна, "цитируя" тот или иной фрагмент или подражая стилю определенного художника. О некоторых из таких картин – источниках вдохновения — мангака упомянул в интервью, некоторые легко узнаются и без дополнительных указаний.
Мне нравятся Босх и Эшер, у меня есть коллекции их работ.
Кэнтаро Миура из интервью итальянскому журналу Jappamondo
Иероним Босх — нидерландский живописец, один из крупнейших мастеров Северного Возрождения.
В конце арки «Тысячелетний Сокол», когда происходит слияние миров, снова появляются Апостолы Руки Бога, и в изображении Убика, повелителя иллюзий, заметна явная стилизация под картины Босха.
"Пришельцами" с полотен Иеронима Босха являются множество странных существ, показанных в этом эпизоде, но в первую очередь узнаваем заимствованный из «Сада Земных Наслаждений» человек-дерево, внутри которого и помещен Убик.
Мауриц Корнелис Эшер – нидерландский график, самый яркий представитель имп-арта.
В третьем томе, в эпизодах «Ангелы-хранители страстных желаний (4-5)», когда герои попадают в мир Апостолов Руки Бога (или, скорее, один из их миров), заметно явное подражание Эшеру (картины «Дом лестниц», 1951 г.; «Относительность», 1953 г).
В «Золотом веке» Миура снова "цитирует" Эшера (картину «Другой мир», 1946 г.).
Именно в этой арке, когда Гриффиту является Рука Бога, мангака показывает нам фрагмент мира Высших Апостолов, нарисованный в той же эшеровской манере.
Ниже продемонстрированы схожие работы, в которых использован один и тот же прием — человеческие головы, образованные лентой-спиралью (картины «Кожура», 1955 г.;«Связь союза», 1956 г.). Подобный прием Миура использует, изображая Гриффита в 13-м томе в эпизоде 83 - «Бог Бездны (2)» (Удалённый эпизод).
Кроме того, я люблю гравюры Питера Брейгеля младшего (1564 – 1637/8) и Гюстава Доре.
Кэнтаро Миура из интервью итальянскому журналу Jappamondo
Это один из самых спорных моментов в интервью. Дело в том, что Брейгель-младший был не столько художником, сколько копировщиком, который в основном дублировал работы своего отца, хотя писал и сам. В биографии Брейгеля-младшего, правда, упомянуто, что поначалу в своем творчестве он много внимания уделял картинам адских пыток и ужасов Страшного Суда (за что получил прозвище Адский), но, к сожалению, репродукций полотен этой тематики нам найти не удалось. В основном же художник известен как бытописец. В то же время у Миуры можно найти некоторые схожие моменты с Брейгелем-старшим. И тогда назревает вопрос, кто же допустил ошибку: Миура спутал двух Брейгелей или переводчики?
В связи с этим считаем необходимым указать на гипотетические заимствования из творчества старшего из семьи художников.
Питер Брейгель-старший — нидерландский живописец и график, мастер пейзажа и жанровых сцен.
В «Берсерке» фигурируют несколько эпизодов, навевающих мысли о его картинах. Во-первых, это изображение трупов колесованных на фоне Альбионской башни, в 144 эпизоде 19-го тома, напоминающее полотно «Триумф смерти».
Сама башня в Альбионе (162 эпизод 20-го тома), пусть отдаленно, но напоминает Вавилонскую с одноименной картины Брейгеля-старшего, особенно в момент разрушения.
Кроме того, в 215 эпизоде 25-го тома в Клипоте среди многочисленных странных существ есть тварь в виде головы на ножках.
Похожие создания встречаются на картинах как Босха («Смерть распутницы», сер. XVI века), так и Брейгеля-старшего («Обжорство»).
Также, в «Берсерке» можно отследить заимствования и из работ Гюстава Доре, французского гравера, иллюстратора и живописца, прославившегося в первую очередь как художник-иллюстратор.
Так, в эпизоде «Ангелы-хранители страстных желаний (6)» третьего тома во время пребывания героев в мире Руки Бога появляется рой душ, поднявшийся из Воронки. Подобный мотив встречается на гравюрах Доре – иллюстрациях к «Божественной комедии» Данте («Ад – Паоло и Франческа да Римини» и «Ад – сладострастники»)
Помимо явных "цитат", можно увидеть и аллюзивные заимствования из Доре.
Слева — оргии язычников в Альбионе; справа – «Божественная Комедия», «Ад – третий пояс» (богохульники, содомиты и ростовщики), томящиеся в пустыне под огненным дождем.
В 326 эпизоде 37-го тома, когда Гатса поднимают из океана мерроу, чувствуется явная стилизация под Доре («Божественная Комедия, Рай – Беатриче»)
Очевидными кажутся также заимствования из иллюстраций Доре к Библии.
Слева – Каска на фоне Альбионской башни, где разворачиваются события главы «Церемония рождения»; справа – «Бытие», глава 11, стих 6 – 8, «Смешение языков».
Слева – начало 34-го тома, преобразованный Ганишка, которого видит весь Мидленд; справа – «Библия», первая Книга Царств (пророк Самаил), шестая глава, 13-й стих (возвращение Ковчега в Вефсамаис).
Не исключено также, что Воронка, которую мы видим дважды, – сперва в третьем томе (мир Руки Бога), а потом в 83 эпизоде – была нарисована под впечатлением от Эмпирии из той же «Божественной Комедии» («Рай»).
Кроме того, в иллюстрациях Доре к «Неистовому Роланду» представлен вот такой бородатый людоед, отдаленно напоминающий императора Ганишку.
Стоит рассказать о других художниках, не названных Миурой, но также узнаваемых. А также кратко коснуться заимствований из творчества каждого из них.
Сальвадор Дали – всемирно известный испанский живописец, график и скульптор, один из самых видных представителей сюрреализма.
Рука Войда (главный Апостол Руки Бога) с бехеритом и Гриффит во время своего перерождения в Апостола Фемто, вероятно, "срисованы" Миурой с картины Дали «Метаморфозы Нарцисса».
Примечательно, что на картине Нарцисс сам превращается в каменную руку, а его голова — в яйцо (или луковицу).
Рождение Фемто, когда он вылупляется из огромного яйца-бехелита, напоминает другую картину Дали – «Геополитический младенец, наблюдающий рождение нового человека».
Наконец, одна из ранних картин мастера, «Пенья-Сегатс» 1926-го года, вызывает в памяти фанатов очертания острова Исмы.
Пабло Пикассо – не менее, чем Дали, известный испанский художник, график, скульптор, керамист и дизайнер, один из основоположенников кубизма.
Бехерит с разбросанными частями лица похож на фрагмент картины Пикассо «Герника».
Вряд ли покажется удивительным, что, создавая сверхреальность мира Руки Бога и его атрибутику, Миура обратился к работам признанных мастеров художественных направлений, связанных с превознесением бессознательного, деструкцией привычного и освященного традицией, культивацией несочетаемых образов в искусстве, – сюрреализма и кубизма.
Для изображения некоторых Апостолов мангака использовал работы Ганса Рудольфа Гигера – швейцарского художника, представителя фантастического реализма, наиболее известного дизайном к фильму «Чужой».
Справа: «ELP XII», Ганс Гигер; слева: 76 эпизод 12-го тома, фрагмент Апостола (во время Затмения).
Конрад, Апостол Руки Бога, вероятно, срисован с одного из персонажей картины «Landscape XVIII» – столь любимых Гигером мертвых младенцев.
А на образ Слэн, Апостола-женщины из Руки Бога, Миуру могла вдохновить работа «Schranktuer fuer Mia».
«Портрет Барбары М.» мог послужить подспорьем Миуре для прорисовки сцен встречи Слэн и Гатса в Клипоте (219 эпизод 26-го тома).
В дополнение к этому, дизайн ещё одной женщины-Апостола чем-то напоминает дизайн самого Чужого.
Макс Эрнст - немецкий и французский художник, мастер коллажа и фронтажа, значимая фигура в мировом авангарде XX века. Один из апостолов, которого мы видим во время затмения явно заимствован с его картины «Искушение святого Антония» (древний сюжет, к которому обращались многие художники). Кроме того, можно найти схожие черты и у других апостолов и чудовищ с картины.
Еще один художник, чье влияние на Миуру кажется очевидным, — Борис Вальехо (Валеджо). Этот американский живописец в первую очередь известен своими иллюстрациями к книгам жанра фэнтези; работы его изобилуют изображениями обнаженной натуры.
Момент, когда во время Затмения Фемто обнимает Каску, напоминает картину Вальехо «Vampire's Kiss» («Поцелуй вампира») 1979-го года.
Таким образом, благодаря широкому кругу интересов в искусстве Миуре удалось не только создать свой неповторимый стиль рисовки, но и развернуть перед читателем внушительный культурный контекст, обращение к которому влияет на восприятие сюжета манги, ее образов и даже, возможно, усиливает глубину "звучания" центрального конфликта.